#ЖЕЛАНИЕ
30 июл. 2018 г. Лес — Материя актуальной философии
Михаил Страхов о желании, субъекте бессознательного и абсолютной зависимости от Другого.
Желание — очень интересная штука. Когда я о нём начинаю думать, оно выглядит как, своего рода, портал. О желании очень трудно говорить как о научном термине, который более-менее чёткий, который имеет строгое научное применение, но это очень удобный инструмент мышления. И мне захотелось о нём поговорить, как о портале, который открывается в разные стороны и даёт доступ к нескольким идеям, которые являются центральными для психоанализа.
Итак. Тот текст, в котором впервые появляется слово желание — это работа Фрейда «Толкование сновидений». О чём там идёт речь? Фрейд открывает факт, что оказывается сновидение, т. е. то, что нам снится ночью, и то, что можно рассказать, — это что-то, что можно толковать или интерпретировать. Что значит толковать и интерпретировать? Толкуем и интерпретируем мы что-то, что скрывает за собой некий смысл. Например, любое слово обладает смыслом, этих смыслов много. И в этом смысле, любое слово может значить всё что угодно. И мы знаем, что слово порой значит очень конкретные вещи, несмотря на то, что вообще-то, как я уже сказал, и на этом играет поэзия, любым словом можно выразить всё что угодно. Так вот слово какое-то конкретное значит очень конкретную вещь в том случае, если возникает контекст. Что значит контекст?
Контекст — это когда слово оказывается вписанным в какую-то фразу, то есть оказывается соединенным с другим словом. Или, говоря языком лингвистики, когда слово как означающее оказывается связанным с другим означающим. Теперь попробуем это применить к сновидению. В случае сновидения, используемого Фрейдом, происходит абсолютно тоже самое. Пациент рассказывает сон, который сам по себе ничего не значит, который является какой-то глупостью, абстракцией, прежде всего для него самого. Но он рассказывает его Фрейду, сидящему напротив него в психоаналитическом кабинете. И, рассказав его Фрейду, который его внимательно слушает и который, более того, задаёт вопрос: «Зачем вы мне это рассказали и что значит то, что вы мне рассказали?». Вдруг оказывается, что этот сон, — и это удивляет самого сновидца, — что-то значит.
Т.е. он порождает его собственные идеи, ассоциации мысли, которые он рассказывает Фрейду. Если угодно, возникает очень специфический диспозитив, в котором сна не существует как отдельного научного явления. Сон — это, если угодно, причина разговора двух людей — анализанта и аналитика. И оказывается, благодаря вот этому диспозитиву, благодаря наличию этих двух людей, сон вдруг начинает обладать каким-то значением, порождать какие-то мысли. И Фрейд в своей книги делает заключение, что, в конечном итоге, сон есть не что иное как изображение того, что он назвал словом желание.
Желания бессознательны. Что значит бессознательны? Бессознательны — это значит то, что имеет проблему в том, чтобы появиться в речи. Бессознательное — это когда нечто присутствует в моём бытии, но у него есть проблема в том, чтобы быть высказанным в речи другому. И, таким образом, желание — это такая штука, которая не может быть высказана (как пожелания в нашей обыденной жизни, когда я говорю: «Я желаю это или я желаю то. Я желаю чашку кофе. Я желаю свою женщину»). Это что-то, о чём можно говорить, так и не имея возможности это высказать, поставив точку. И именно по этому Фрейд скажет, что в этом смысле толкование сновидения — это бесконечный процесс. Т. е. любое сновидение является поводом для толкования, но это толкование никогда не полно. То есть бессознательное желание как бы подразумевается и она является причиной вот этой речи анализанта, адресованной аналитику, но которое никогда не может прийти к какой-то чёткой, завершённой формулировке. Это некий бесконечный процесс.
Тем самым Фрейд подразумевает, что существует некоторая такая вещь, как бессознательное желание, которое является причиной речи, но которое не может быть высказано. Напомню о диспозитиве: есть анализант, есть аналитик, и есть сновидение, которое анализант принёс своему аналитику. Здесь сновидение становится причиной работы, у которой есть результат. Результата у этой работы два. Первый результат — появляется то, что Фрейд назвал бессознательное желание, как результат работы толкования. Но есть и второй результат, о котором скажет Жак Лакан. Вторым результатом будет субъект бессознательного. Что это значит?
Это значит, что я, как простой смертный, рассказывающий своё сновидение аналитику, слушая себя, слушая собственную интерпретацию, начинаю открывать в самом себе кого-то другого, который движем очень странными желаниями, который является носителем того, что Фрейд назвал бессознательным желанием. И вот этого странного персонажа уже другой аналитик, Жак Лакан, назовёт субъект бессознательного. И таким образом я, как субъект бессознательного, являюсь продуктом этого диспозитива, то есть присутствием аналитика напротив меня.
Есть вторая формулировка, довольно странная, в работе «Толкование сновидений». Первую я уже привёл. Это то, что сновидение является изображением бессознательного желания. Вторая формулировка более странная. Это то, что сновидение является галлюцинаторным удовлетворением желания. Это очень странная вещь, поскольку здесь присутствует слово удовлетворение. Какое, чёрт возьми, удовлетворение может принести галлюцинация? Какое удовлетворение может принести сновидение, если сновидение представляет собой всего лишь образ? Почему мне кажется это странным? Потому что мы привыкли слышать слово удовлетворение, тем более из уст врачей (а Фрейд был по образование врач), как что-то, что связано с телом. То есть когда мы говорим о удовлетворении, мы привыкли говорить: удовлетворение потребностей, удовлетворение организма, удовлетворение тела. Как образ может удовлетворить тело? На этом Фрейд очень много играет. И собственно это является квинтэссенцией работы «Толкование сновидений».
Забегая вперёд, скажу, что в 1905 году Фрейд уже откажется от использования слова желание, перейдя к слову влечение (по-немецки Trieb). В чём специфика влечения? Оно немного похоже на желание, о котором мы только что говорили. То есть это тоже что-то, о чём мы узнаём благодаря работе толкования. Это что-то, что никак не может предстать в едином высказывании, что-то, что является причиной того, что приходится говорить, приходится проделывать вот эту работу по интерпретации. И которая распознаётся как бы между слов той речи, которая рассказывается пациентом аналитику.
Когда мы говорим о влечении, очень сильный акцент делается на удовлетворении. Почему? Потому что влечение у Фрейда представлено в виде некой силы, которая есть сила, направленная в сторону удовлетворения. Влечение — это что-то, что стремится удовлетворить себя. Но это такое стремление, которое никогда не достигает результата. То есть все пути, которые мне открыты в моём бытии в попытке удовлетворить мои влечения, приводит лишь к частичному удовлетворению. Я никогда не получаю то, что я ищу. И остаётся всегда зазор между тем стремлением, с которым связано влечение, и тем удовлетворением, которое я получаю. И собственно этот зазор и рассматривается Фрейдом как основная движущая сила душевной жизни вообще.
И, таким образом, возвращаясь к сновидению, — о каком удовлетворении здесь идёт речь? И, вообще, можно ли найти здесь хотя бы толику удовлетворения? Фрейд даёт свой ответ на этот вопрос. И он говорит о том, что сновидение есть не что иное как воспроизведение прежних опытов удовлетворения. Что здесь имеется в виду?
Здесь можно вспомнить такой великий миф психоанализа — это история взаимоотношений младенца с матерью. Эта история всем известна. Речь идёт о том, что младенец, который не может выжить в этом мире без другого, который нуждается в матери, который кричит. На его крик приходит мать, предоставляя ему ответ в виде некоего объекта, который собственно и является истинным удовлетворением. Получается, что истинное удовлетворение, по словам Фрейда, связано с актом, и этот акт исходит от другого. То есть другой, мать своим актом, своим ответом приносит удовлетворение ребёнку. Со стороны же ребёнка с этого момента остаётся всего лишь вот эта вот тенденция вновь и вновь пытаться воспроизвести этот опыт удовлетворения, парадигмой которого является сновидение.
И, тогда получается, что удовлетворение — это процесс, в котором, как скажет Лакан в семинаре «Этика», субъект находится в абсолютной зависимости от Другого. И тут змея кусает свой собственный хвост. Если вы помните, мы начали с того, что диспозитив, то устройство, в котором происходит толкование сновидений, сводится к рассказу пациентом своего сна аналитику. И благодаря аналитику, благодаря тому, что есть слушатель, который интересуется не только самим сном, но и его толкованием, тем, что этот сон скрывает. Благодаря этому Другому, аналитику, возникает, рождается субъект бессознательного. Во мне появляется ещё кто-то, кто является носителем бессознательного желания и кто есть субъект бессознательного. Мы можем точно так же, как мы говорили об удовлетворении, сказать о том, что субъект бессознательного есть кто-то, кто тоже полностью зависит от другого. И в этом психоаналитическом диспозитиве Другой представлен психоаналитиком. Но если говорить более общо, если говорить о человеке вообще, то этот Другой, благодаря которому возникаю я как субъект, этот Другой — это язык вообще. Это язык, на котором я говорю. И это не просто инструмент. И это не инструмент. Это причина того, что я появляюсь как субъект. И как тот, кто желает.
Генеральный директор — Алексей Бородкин
Главный редактор — Елена Петровская
Креативный директор — Антон Вольтман
Оригинал: http://les.academy/desire-strakhov
