Scroll to top

NLS-Конгресс 2021: «Телесные эффекты языка»

Александр Стиванс. Введение в тему Конгресса

Язык, речь, дискурс производят эффекты в теле. Это принципиально для симптома, который воздействует на тело и «выражает нечто структурированное подобно языку» (1). Лакан возвращается к этому выражению в Функции и поле: «[Совершенно ясно, что] cимптом целиком разрешается в анализе языка, потому что и сам он структурирован подобно языку; что он, другими словами, и есть язык, речь которого должна быть освобождена» (2). Эффекты, которые язык производит в теле, обозначены в диахронии учения Лакана согласно вариации, идущей от означающей мортификации, сформулированной в его классическом учении, до эффекта наслаждения, вызванного ударом означающего по телу, в последнем учении Лакана».

До Римской речи

В предшествующих Римской речи текстах Лакан говорит не о значении, которое извлечено из языка и вовлечено в отношения с телом, а о том, что существует некое удовлетворение, связанное с формированием целостности тела в его образе. Жак-Ален Миллер развивает эту идею в Лакановской биологии (3): «Удовлетворение, присущее стадии зеркала это идентификация субъекта, изначально являющего собой органический беспорядок с тем, что я назвал бы «целостный образ тела» (4). Следует, таким образом, заключить, что субъект «подвержен влиянию двух несовпадающих тел» (5), одно из которых организм как реальное, а второе тело, собранное в своей целостности в качестве образа. Тело в своём изначальном первичном присутствии в качестве чистого организма, тело как реальное разъято на части. Именно посредством образа оно становится Одним, но Одним совершенно воображаемым. Единственное значение здесь это эффект воздействия символического, пусть и сведённый к воображаемой идентификации, которая, тем не менее, вызывает удовлетворение в форме ликования маленького ребёнка перед зеркалом (6). Удовлетворение, вызванное образом, превалирует над значением целостности, которая остаётся полностью воображаемой.

Тело означающего

Жак-Ален Миллер подчёркивает: «Первое следствие структурализма Лакана, где значение превалирует над удовлетворением, это отсылка влечений к жизни к воображаемому регистру в то время, как влечение к смерти относится к символическому» (7). Влечения к жизни, в том числе и наслаждение, сведены теперь к некоему воображаемому, изначальный структурирующий характер которого несколько утрачен. И, напротив, влечение к смерти отмечает субъекта и его тело посредством означающего. Лакан развивает эту идею в Функции и Поле: «Символ проявляется сначала как умерщвление вещи» (8). Именно эта смерть конституирует «увековечивание желания» и выходит за пределы живого, животного в чистом виде: «Эмпедокл, спешащий в Этну, оставляет навсегда в памяти людей этот символический акт своего бытия-к-смерти» (9). Тело подвергается умеpщвляющим эффектам означающего. Лакановская доктрина «учреждает присутствие на основании отсутствия так же, как учреждает отсутствие в присутствии» (10). Слон на обложке Семинара I пример того, как слово оставляет последствия в реальном жизни: «Благодаря слову слон и тому, как его люди используют, со слонами случаются разные вещи, благоприятные или неблагоприятные, хорошие и плохие в любом случае катастрофические, ещё до того, как на них был поднят лук или ружьё» (11). Означающее вкладывает в жизнь эффект умерщвления с двойным воздействием на тело: символической смерти в жизни и символической жизни в смерти. Именно это формулирует Миллер в Лакановской биологии: «Символическая смерть представляется в этом случае, с одной стороны, как отрицание биологической жизни (об этом свидетельствует акт суицида), с другой как утверждение символической жизни по ту сторону жизни биологической» (12). Эмпедокл будет существовать во веки веков. Захоронение наглядный тому пример. Мёртвое тело не просто падаль: означающее возводит его в особый статус, достойный погребального ритуала. Могила означает выход тела за пределы жизни. Для Лакана она даже является «первым символом, в котором мы распознаём человечество в оставленных им следах» (13) то есть знаком, свидетельствующим: начиная с этого момента жизнь и тело отмечены означающим, в отличие от жизни животного. Это некое S1, которое помечает субъекта, полностью его обездвиживая. «Это S1 есть камень живого, это то, что осуществляет окаменение означивания, которое воплощается в почти универсальном обряде надгробном камне» (14). В книге Изнанка биополитики (15) Эрик Лоран подчёркивает, что Лакан видит в захоронении «момент появления говорящего существа» (16) и тем самым предвосхищает позицию многих сегодняшних доисториков. Язык начинается с особого обращения с мёртвым телом. Захоронение является так же и записью, комментирует Эрик Лоран: «В этой надгробной надписи тело создаётся в качестве записанного отсутствия, вокруг которого располагаются и накапливаются объекты наслаждения» (17). Он показывает также поворот, который произойдёт в Радиофонии: «Лакан сочленяет наслаждение и тело, опираясь на теорию множеств. Таким образом, захоронение больше не осуществляет посредничество и не увековечивает. Оно позволяет придать логическую форму тем излишкам, носителями коих являются объекты наслаждения в своих отношениях с отверстиями, через которые наслаждение входит в тело» (18).

Иметь тело

Телом обладают, телом не являются. Эта формула у Лакана неизменна. Жак-Ален Миллер отмечает, что её можно найти уже в Семинаре II, но она есть также и в последних текстах, «Джойс Симптом» (19). «Им обладают » также означает, что субъект никогда не может быть в теле совершенно уверен. Тело может показаться немного странным, если не посторонним по отношению к субъекту: тот его не совсем контролирует, и тело иногда живёт по своему собственному уставу. Это справедливо и для невроза. Сингулярные черты наслаждения оказываются сильнее субъекта. Например, анорексия свидетельствует об инвестировании влечения в оральный объект или в объект ничто. Отделённость тела от субъекта ещё более характерна для психоза, где можно встретить феномены разъединённости или диссоциации. Тело может так же оказаться разъятым на части. Прекрасный пример этой разъединённости тела и бытия субъекта приводится в тексте Жака-Алена Миллера об одной из клинических презентаций Лакана (20), по поводу которой он заключил, что речь идёт о «болезни менталитета». Несколько слов об этом случае, который, согласно Лакану, следует причислить «к числу тех самых нормальных сумасшедших, из коих, собственно, и состоит наше окружение» сегодня подобное заставило бы нас подумать об ординарном психозе. Эта женщина, испытывающая сложности в социуме или в общении с работодателями и при этом не чувствующая себя ни по-настоящему больной, ни по-настоящему здоровой, преподносит нам замечательную формулу: «Я хотела бы жить, как одёжка». Лакан, комментируя её случай, говорит: «У этой дамы нет и малейшего представления о том теле, которое у неё находится под этим платьем, нет никого, кто бы мог поселиться в одежде». Болезнь менталитета противопоставляется здесь болезни Другого, которая сочетается с уверенностью. Перед нами отношения субъекта с его собственным телом, где можно увидеть радикальную разъединённость тела и субъекта разъединённость между Одним тела и означающим бытием субъекта. «Обладать телом» можно понимать и по-другому. В Бытие и Один, комментируя текст Лакана «Джойс Симптом», Жак-Ален Миллер задаётся вопросом: «Можно ли сказать, что лакановский субъект не имеет тела? Нет, но он имеет только видимое тело, сведённое (…) к зачатку формы (…). Обретает ли субъект тело через влечение, кастрацию, объект маленькое а? Он обретает лишь тело, сублимированное (…) означающим. До последнего учения Лакана тело субъекта было всегда телом, «прошитым» означающими телом, которому язык давал опору. Все совершенно меняется с появлением возглашения (jaculation) Yadl’Un (Один-есть): с этого момента тело уже обнаруживается как Другой означающего, в качестве отмеченного означающим, производящим в нем событие» (21). Это уже не тело, понимаемое как умерщвлённое означающим, но тело как место, в котором удар, нанесённый означающим, производит эффект наслаждения.

Тело и наслаждение

После перехода от удовлетворения (Стадия зеркала) к означиванию (Функция и поле речи) Лакан вновь переносит акцент на удовлетворение в последнем такте своего учения. Жак-Ален Миллер подчёркивает это в Лакановской биологии: «Это ведёт его, например, к переходу от концепции языка к концепции йазыка, то есть к утверждению, что работа означающего как такового заключается не в означивании, но в удовлетворении» (22). И это движение в направлении «утверждения эквивалентности между означиванием и удовлетворением» (23). Миллер подчеркивает, что в той связи, которая есть между телом и означающим, существуют два движения. Сначала (в первом учении Лакана) главным примером означивания тела является фаллос, который возводит орган в измерение означающего. Однако в последнем учении Лакана речь будет идти, напротив, об инкорпорировании означающего: «Означающее, рассматриваемое как то, что воздействует на тело говорящего существа, и означающее, само становящееся телом, фрагментирующим наслаждение тела и заставляющим бить ключом добавочное наслаждение, рассекающим тело на куски до порождения в нем добавочного наслаждения» (24). Это позволяет понять, что означающее воздействует на тело иначе, чем посредством игры означающих. Это «телесный эффект означающего, иначе говоря не тот его семантический эффект, которым является означаемое, не эффект предполагаемого субъекта, связанный с истиной означающего, но его эффекты наслаждения» (25). Двойное движение означивания тела и инкорпорирования означающего, изложено Лаканом в «Радиофонии»: «Сначала я возвращаюсь к телу символического, которое следует понимать, как тело без метафоры. На самом деле лишь оно обособляет тело, понимаемое в самом наивном смысле, где существо, которое этим телом поддерживается, не имеет ни малейшего понятия о том, что именно язык его ему вручает; что его и не было бы вовсе в отсутствие способности об этом говорить. Первое тело заставляет второе в себя инкорпорироваться» (26). Существо обладает телом исключительно благодаря факту наличия языка, иначе его и вовсе бы не было. Но именно инкорпорирование означающих делает это тело захваченным эффектами наслаждения. Инкорпорирование, посредством которого означающее становится телом, делает из тела поверхность для письма, где объект вписывается вне тела, но будучи с телом соединён, как комментирует Эрик Лоран (27). Это тело как поверхность для письма, это тело, декорированное пирсингом или татуажем, это тело, подчинённое гигиеническим требованиям или требованиям спортивных достижений, это тело, дополненное объектами наслаждения или инкорпорирующее вещества. Эта поверхность для записи находится вне тела, будучи одновременно с телом соединённой. Это тело, подверженное влиянию означающего вне смысла, также подвержено влиянию событий тела.

От симптома, который говорит — к симптому, который записывается

Фрейдовский симптом, выведенный из истерии это симптом, который говорит в теле. Его нужно расшифровать, чтобы дать появиться истине. Он что-то сообщает и подразумевает «два». «Мы придаём ему смысл истины, мы его интерпретируем», говорит Жак-Ален Миллер (28). Переворот в последнем учении Лакана приглашает нас уже не слушать симптом, но читать его. Симптом больше не заключает в себе истину, он сводится «к своей изначальной формуле, то есть к материальной встрече означающего и тела, к удару языка по телу в чистом виде» (29). Интерпретация больше не нацелена на истину симптома, но нацелена на его реальное: симптом для прочтения. В букве мы находим не сущее означающего, но реальное. В портрете артиста Джойс описывает небольшой эпизод, который Лакан комментирует в последнем сеансе XXIII Семинара (30). Некто Херон вместе с друзьями устроил Джойсу взбучку. Но вскоре после этого события Джойс был «озадачен тем, что по прошествии времени не держит на обидчика зла. (…) Он отмечает, что все эта история просто отпала, словно шелуха (31). И Лакан комментирует: «В его свидетельстве речь идёт не просто о его связи с телом, но, я бы сказал, о психологии этой связи, того спутанного образа, который имеется у нас относительно нашего собственного тела». Несостоятельность эго Джойса является причиной того, что образ не удерживается: это «отбрасывание связи с собственным телом» (33). В отсутствие связи с образом Джойс конструирует суррогатное эго при помощи письма. «Говорящее–существо (parlêtre) обожает своё тело, потому что полагает, что им обладает», говорит Лакан и добавляет: «Обожание это единственная связь, которая есть у говорящего–существа с его телом» (34). Обожание в смысле возведения тела в культ, в смысле любви, ещё точнее – в смысле любви к себе, когда речь идет о любви к своему собственному телу. Это единственная «психическая консистентность» говорящего–существа, ведь его физическое тело «ежемоментно летит ко всем чертям». Именно эффект любви к собственному телу, наше о нем представление, за которое мы цепляемся, и дает эту психическую консистентность. Она-то и не удерживается в случае Джойса, словно кожура переспевшего фрукта.

Событие тела

Жак-Ален Миллер выделяет два определения симптома. С одной стороны, «симптом есть инаугурация значения. Именно поэтому он в высшей степени поддаётся интерпретации. Такое определение ни о чём больше нам не говорит» (35). Это классический симптом с эффектами истины. С другой стороны, «определение симптома как события тела представляется мне необходимым и неизбежным, поскольку симптом как таковой учреждает наслаждение». И это определение симптома «значительно усложняет положение интерпретации, которая могла бы стать здесь ответом» (36). С того момента, как симптом схвачен наслаждением и воздействует на тело, «поскольку оно наслаждается собой» (37), он становится событием тела. И лишь затем он получает развитие как нечто, имеющее смысл. Но корнем его является «чистое повторение того, что можно назвать «Один наслаждения», которое Лакан называет синтомом» (38). Один повторяется в рецидивах, и также есть тело, которое появляется, как Другой (39): событие тела становится сочленением Одного и тела. Событие не свидетельствует об истине, которую предстоит открыть. Оно отсылает, скорее, к чрезмерности, к неожиданности и к случайности встречи. Оно не оставляет места интерпретации в смысле значения. Речь идёт, таким образом о том, чтобы держаться от смысла подальше. «На самом деле то, что первым появляется при слушании это значения, и они вас захватывают и буквально пропитывают. Довольно существенным шагом будет суметь от них отделиться, чтобы изолировать означающие и произвести интерпретацию исходя не из значения, а из простой омофонии, исходя не из смысла, но из звука. Иногда эта интерпретация может быть сведена к тому, чтобы дать звуку прозвучать и не более того» (40).

 

Перевод с французского Александра Федчука. Редактура Инги Метревели, Дины Силкиной.

 


[1] Lacan J., Le symbolique, l’imaginaire et le réel, Conférence prononcée le 8 juillet 1953 à l’hôpital Sainte-Anne, pour l’ouverture des activités de la Société française de psychanalyse.

[2] Lacan J., «Fonction et Champ de la parole et du langage», Écrits, p. 269.

[3] Miller J.-A., «Biologie lacanienne et événement de corps», La Cause freudienne, n° 44, pp. 5-45.

[4] Id, p. 19.

[5] Id, p. 20.

[6] Lacan J., «Le stade du miroir», Écrits, pp. 93-100.

[7] Miller J.-A., «Biologie lacanienne et événement de corps», La Cause freudienne, n° 44, p. 20.

[8] Lacan J., «Fonction et Champ de la parole et du langage», Écrits, p. 319. [9] Id, p. 320.

[10] Lacan J., «La direction de la cure», Écrits, p. 594.

[11] Lacan J., Séminaire I, Les écrits techniques de Freud, p. 201.

[12] Miller J.-A., «Biologie lacanienne et événement de corps», La Cause freudienne, n° 44, p. 21.

[13] Lacan J., «Fonction et Champ de la parole et du langage», Écrits, p. 319.

[14] Miller J.-A., «Biologie lacanienne et événement de corps», La Cause freudienne, n°44, p. 17.

[15] Laurent E., «L’envers de la biopolitique, une écriture pour la jouissance», Navarin ◊ Le Champ freudien, Paris, 2016.

[16] Id, p. 35.

[17] Id. p. 39.

[18] Id. p. 39.

[19] Miller J.-A., «Biologie lacanienne et événement de corps», La Cause freudienne, n°44, p. 9. Cf. Lacan J., Le Séminaire, livre II, Le moi dans la théorie de Freud et dans la technique de la psychanalyse, p. 93, et «Joyce le Symptôme», Autres Ecrits.

[20] Миллер Ж.-А. Уроки практики представления больных // Международный психоаналитический журнал No 9. М.: Фрейдово поле / Союз печатников, 2021. С. 17.

[21] Miller J.-A., «L’être et l’Un», inédit, cours 12.

[22] Miller J.-A., «Biologie lacanienne et événement de corps», La Cause freudienne, n°44, p. 23.

[23] Id. p. 23.

[24] Id. p. 44.

[25] Id. p. 44.

[26] Lacan J., «Radiophonie», Autres Écrits p. 409.

[27] Laurent E., L’envers de la biopolitique, une écriture pour la jouissance, pp. 34-35. [28] Miller J.-A., «Lire un symptôme», Mental 26, p. 54.

[29] Id., p. 58.

[30] Lacan J., Le Séminaire, livre XXIII, Le sinthome.

[31] Id, p. 148-149.

[32] Id, p. 149.

[33] Id, p. 150.

[34] Id, p. 66.

[35] Miller J.-A., «Biologie lacanienne et événement de corps», La Cause freudienne, n°44, p. 18. [36] Id.

[37] Miller J.-A., «L’être et l’Un», inédit, cours 9. [38] Id.

[39] Id, cours 13.

[40] Id, cours 8.

Оригинал опубликован на сайте amp-nls.org в декабре 2020 года c комментарием: «Жак Лакан основал Школу психоанализа для того, чтобы предоставить своим последователям, аналитикам и не-аналитикам, определённую структуру с целью заново отвоевать Фрейдово поле — а эту задачу Лакан полагал для себя основной. Опыт этот по сей день является «серьёзным» в лакановском смысле, и впоследствии был не раз воспроизведён: Новая лакановская Школа — седьмая Школа, основанная Жаком-Аленом Миллером в рамках Всемирной Психоаналитической Ассоциации».

Ccылка на регистрацию для участия в Конгрессе: https://www.weezevent.com/congres-nls-2021